«Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
Животворящая святыня!
Земля без них была б мертва,
как безотрадная пустыня
и как алтарь без Божества.»
Александр Сергеевич Пушкин.
Эти строки могли бы стать эпиграфом к нашему сайту Виртуального музея физического оборудования (http://fiz-muz-spb.ucoz.net/). Уважение и интерес к истории отечества, гордость за достижения российских педагогов, методистов, учёных, поучительность исканий подходящих для обучения методов и методик, содержания и построения курса школьной физики, сохранение для будущих поколений методического богатства и предметов материальной культуры прошлого… Всё это несомненно важно и интересно, но есть помимо этого еще два аспекта, которые являлись побудительной причиной к созданию музея.
I. Неизбежное близкое знакомство с материалами музея, изучение биографий великих и их книг, несомненно убеждает, что нынешнее состояние образования в России, в первую очередь физико-технического, порождает глубокую неудовлетворённость его состоянием, катастрофическим несоответствием задач, стоящих перед ним, и практикой работы школы.
Методика преподавания физики зарождалась тогда, когда педагогическая мысль была достаточно свободна от нынешних поветрий, от теперешнего панического страха перед двойкой, от давления равнодушного чиновника, пекущегося только о формальных показателях, от надувания мыльных пузырей, призванных символизировать «личностный рост учителя» (даже не ребенка!) и пр. и пр. Это было время, когда незамутнённая педагогическая мысль точно умела ставить цели и достигать результата. Вот, какой образец мы должны были бы взять себе на вооружение, эту важную роль мог бы играть в этом и наш сайт.
Обращение к прошлому педагогическому опыту тем более важно сейчас, так как именно сегодня ничто не толкает учителя к этому неблагодарному занятию. Рейтинги, баллы, ФГОСы, технологии (а на самом деле часто весьма узконаправленные частные методы, отвлекающие педагога от главного) – всё это не заключает в себе реального совершенствования знаний учителя по методике преподавания и, соответственно, мало что прибавляет ученику, работая больше вширь, а не в глубину. И даже не видится никаких намёков на горизонте! Не существует никаких причин для реального (не декларативного) обращения к прошлому опыту преподавания физики в школе, кроме, может быть, того слабого сотрясения воздуха, которое я произвожу своим выступлением и другими столь же мало ощущаемыми причинами.
Может показаться, что старики во все времена ворчали: «Вот раньше было!..» Нет, дело в том человеческом потенциале, который был когда-то в российском образовании, но теперь утерян нами в будничной суете.
Путь «назад в пещеры» не имеет никакого смысла. Нет, только вперёд, но «опираясь на плечи гигантов», только как продолжение опыта российского педагогического прошлого. Ибо строить здание современного российского образования, не опираясь на фундамент имеющихся достижений, а поставив его, куда придётся, в отрыве от педагогической реальности и российской традиции, могут только временщики.
Вопрос: опыт прошлого – это могучий фундамент или увядший цветок? Судите сами.
«Всякий современный юноша должен научиться в школе, чтобы вступить в жизнь вооруженным наукою:
1. Умению наблюдать и делать измерения.
2. Умению делать нужные вычисления по методам математики.
3. Умению почерпать знания из книг, когда в этом явится надобность».
(Лермантов В. В. 1903 г.)
Это же в корне отличается от того, что требуется на ЕГЭ по окончании школы! Какое точное понимание и сути физической науки, и задачи учителя! А сегодня? Умения ученика сведены только лишь к узкому умению решать задачи определенного типа для сдачи ЕГЭ, задачи, которые давно потеряли всякую связь с практикой физической науки. Или, может быть, Лермантов устарел? Вперед к прогрессу! А в чём прогресс?
А вот еще:
«Постоянное наблюдение различных сторон педагогического процесса уже давно убедило меня в том, что самым страшным врагом подлинного знания является вербализм, неразрывно связанный с догматическим методом. Мы можем поставить перед школой глубоко продуманные цели, мы можем выработать стройные педагогически обоснованные программы, но если мы не освободим школу от все ещё господствующего в ней вербализма, - все наши усилия будут напрасны: вместо положительных достижений мы будем топтаться на месте, получая иногда результаты прямо противоположные тем, к которым стремимся.» (К.П. Ягодовский. Исследовательский метод в школьном обучении. Государственное издательство. М. Л. 1929 г.)
Или тоже устарело-надоело?
Темы для сочинений в царской России. ЕГЭ отдыхает. (https://emosurf.com/post/3706 )
* Родина и чужая сторона.
* Какие предметы составляют богатство России и почему?
* О высоком достоинстве человеческого слова и письма.
* О непрочности счастья, основанного исключительно на материальном богатстве.
* О проявлении нравственного начала в истории.
* На чем основывается духовная связь между предками и потомством.
И день сегодняшний… Запросы в Интернете (лексика и грамматика сохранены):
* Помогите пожалуйста написать ЭССЕ на тему: гражданственность и патриотизм. За ранее спасибо :)) (https://znanija.com/task/21015213)
*Сочинение на тему “Патриотизм”. Вариант № 1.
(http://sochineniena5.ru/2018/05/19/%D1%81%D0%BE%D1%87%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%BD%D0%B0-%D1%82%D0%B5%D0%BC%D1%83-%D0%BF%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B7%D0%BC/ )
Сравните, трепетную заботу о душе молодого поколения, сквозящую в каждом слове, и пустой птичий писк нынешних.
Сам язык прошлых времен зачаровывает своей точностью и образностью.
Я.И. Ковальский. «Сборник первоначальных опытов». Санкт-Петербург, 1885.
Н.Любимов. «Начальная физика». Москва, 1873.
Разве можно встретить в современной педагогической литературе такие слова, как «разумно», «ребенок», «более сознательно», «любознательность», «духовное развитие учащегося», «дух естествознания» и пр. Изменение лексики всегда означало изменение парадигмы! Неопозитивизм, где во главу угла поставлено «земное» – телесная природа человека, его практические («материальные») интересы и производственно-преобразующая деятельность в материальном мире; неопозитивизм, как подсознательная основа всей нынешней российской науки (констатирую с величайшим сожалением!), восторженно принятый ныне во всех областях в качестве священной коровы не оперирует понятиями, которые нельзя пощупать. У нас теперь вместо ученика – «обучающийся», вместо «разумно» – «в соответствии с законом», распоряжением, вместо любознательности – стимул, вместо духа – гештальт! Демиурги от педагогики, творящие плоть без духовного начала! Если быть последовательным, то давно уже пора и слово «учитель» изъять из нашего лексикона, заменив его на, скажем, «обучающий». А что? Обучающийся и обучающий. – Звучит современно!
А результат?! Главное приобретение теперешнего ученика, это навык списывания из Интернета и выдавание этого суррогата за «самостоятельную творческую научную работу». Нет особо ничего плохого в использования материалов Интернета, но без какого-либо осмысления, какой-либо переработки? Это уже нонсенс! Плохо здесь то, что это, так сказать «творчество», не только не заключает в себе главного – морали, но еще и похабит само представление о научной, мыслительной, интеллектуальной деятельности. Безнравственным, разлагающим душу подростка является и то, что ребёнку всё равно, что писать и о чём, действуя по холуйскому принципу «Чего изволите!»
Теперь настало время «методических указаний», а было как: методические рекомендации, и даже «методические искания» (Зибер В.А.), и «опыт методики физики» (Ковальский Я.И.) Вот как!
II. Культурное наследие. Культура будет жива, пока она, как фрактал, способна к самовоспроизведению, развитию. Культура как склад древностей неизбежно умрёт, будет съедена молью. Диссипативные силы имеют свойство размывать всё и вся вокруг, превращая в песок города, культуру, память. Закон возрастания энтропии Клаузиуса неумолим! Каждое поколение, каждый человек должен пропустить через себя лично всё богатство духовной жизни народа, ибо ни какой Тургенев не решит за вас проблему ваших отцов и детей, ни какой Шекспир не ответит вам на вопрос: «To be, or not to be: that is the question …» (Быть или не быть: вот в чём вопрос…), никакой Пантелеев так и не назовет истинную цену честному слову. Здесь каждый сам за себя. Это и есть жизнь.
В этом смысле замечательными примерами памяти подвига народа в Великой Отечественной войне являются два потрясающих социальных проекта: Георгиевская ленточка и Бессмертный полк, неслучайно, так быстро завоевавшие весь мир. Можно много слов говорить о войне, но личное участие в этих акциях есть не только проявление уважения к памяти народного подвига, но и след в душе каждого, след, разрывающий «спелёнутость» переживаний, эффект (действие) превращается в аффект (переживание). Срабатывает психология присвоения, благодаря которой Память о войне перестаёт быть размытой обыденностью.
Возвращаясь к нашему вопросу, скажем, что здесь нужны не столько всхлипы по ушедшему (эффект), а деятельность, связанная с изучением и преломлением опыта прежних времен, к реалиям сегодняшнего дня (аффект). Личностное сотворение нового продукта из опыта прежнего. К этому и должен подталкивать педагогическое сообщество наш сайт. Впрочем, сайт должен здесь быть не первым, а первым в этой очереди – Министерство просвещения, но пока это почему-то не так.
Как важен опыт тех, кто уже сейчас проводит занятия по изучению истории методики физики на курсах повышения квалификации и в пединститухах, опыт работы учителей и их воспитанников со старинными приборами по их атрибуции, восстановлению, кто приучает к чтению и осмыслению книг по методике физики, изданных в далекие от нас времена, строит свою методу преподавания через осмысление опыта прошлого, протягивая незримую нить из прошлого в будущее России.
Ad libita librarii (По произволу переписчика).
На нашем сайте появились виртуальные помещения: Выставка физического оборудования, зал Библиотеки, зал Музея и зал Славы. Казалось по началу, что это простые забавы – представить содержимое музея несколько иначе. Но оказалось, что, например, выставка перемещает нас во времени (выставки давно нет, а её образ – вот он), залы Библиотеки и Музея магически манят нас пространством старинных шкафов и расставленных на них артефактов, зал Славы притягивает нас глазами давно (или не совсем давно) ушедших от нас людей. Среди них портрет методиста Кораблёва Валерия Анатольевича.
Не буду пересказывать подробности биографии Валерия Анатольевича. Мы тесно общались с ним на протяжении многих лет с того самого времени, когда я пришёл в 1978 году впервые на курсы повышения квалификации в кабинет физики. Он видимо обо мне уже слышал ранее, я до школы работал в ЛГПИ им. Герцена на кафедре физики у Лужковского В.Г. в лаборатории 19 (демонстрационного эксперимента), затем, работая уже в школе, забегал в кабинет воспитательной работы, где печаталась моя работа по воспитанию и где работала его мама. Видимо поэтому он сказал мне, чтобы я не смел ходить на его занятия. Так и получилось, что я никогда не видел ни его занятий со слушателями в ЛГИУУ, ни даже его уроков в лицее 410. Потому многое из того, что будет написано далее, является не более, чем моим ощущением Валерия Анатольевича, а не изложением его взглядов. Заранее приношу свои извинения, если что не так.
Уж так случилось, в последние дни жизни В.А. Кораблёва я часто бывал у него в больничке в Пушкине и затем в Павловске, где мы много говорили о состоянии нынешнего образования, строили личные планы. Он чрезвычайно обрадовался появлению нашего Виртуального музея, говорил, что давно мечтал о чём-то таком, сыпал советами, где какой материал взять. В своё время, работая методистом кабинета физики ЛГУУ-УПМ-АППО, он каждую железку, каждую деревяшку, каждую бумажку бережно складировал в шкафах кабинета – история! Он, собственно, и стал зачинщиком этого музея, а мы подхватили его дело. Даже всё началось раньше. Ведь альбомы (История кабинета физики 1864 – 1945, 1938, 1946 – 1963, 1964-1978) с документами и фотографиями по истории кабинета физики были любовно собраны ещё самим Л.И. Скрелиным, а Валерий Анатольевич почитал Льва Ивановича, как никого на свете, и все его дела старался продолжить с максимальным прилежанием.
Говорили, говорили… Вернее больше говорил я, а он, как правило, никогда не спешил особо высказывать свои убеждения. Трудно сказать, откуда эта осторожность в нём, то ли судьба А.А. Ванеева, с которым он вместе работал, произвела на него столь сильное впечатление, то ли он не слишком верил, что его поймут. Его невысказанная методика физики еще одна причина, по которой мне приходится прибегать только к своим ощущениям его личности.
А может, и не было никакой своей методики?
Вряд ли! Скажу более того, что дело, к которому он прикипел всей своей душой, для него было смыслом всей его жизни. Он говорил: «Только бы мне побыстрее выйти из больницы! Как я хочу вернуться к своим детям!» Правильнее было бы сказать «обучающимся», но он сказал почему-то «детям». Я даже почти соблазнил его написать мне для сайта небольшую статью о себе, своих взглядах на обучение, но через день-два он как-то передумал, замкнулся в себе… Так, что писать о педагоге В.А. Кораблёве у меня собственно нет никакого права. Остаётся только одно: фантазии на тему или «Ad libita librarii (По произволу переписчика)».
A contrario (От противного).
Учитель должен быть на стороне добра или зла? А чиновник? Этот точно - на стороне закона. То есть ни зла, ни добра, а закона! А учителю где быть прикажете?
Итак, мне кажется…
Для Валерия Анатольевича такой вопрос не стоял никогда. Работая рука об руку с такими великими людьми, как А.А. Ванеев, Л.И. Скрелин, он приобрёл твёрдое убеждение в том, что полезно ученику и от этого никогда не отступал. Удивитесь, полезно не для поступления в ВУЗ, даже не для воспитания ума, а полезно как человеку. Выращивание «головастиков» считал занятием интересным, но больше биологическим.
Мне представляется, что он почти дословно мог бы применить к своей работе слова В.В. Лермантова, упомянутые нами выше. Да что Лермантов, он, казалось, органически впитал в себя многое из того лучшего, что было найдено великими в области его интересов. Он учил своих детей наблюдать и делать выводы. Он старался, чтобы они как можно больше времени проводили среди приборов, пребывали с инструментами в руках. Не физика плюс эксперимент, как это часто бывает, а эксперимент – это и есть физика. Его дети часто сами готовили демонстрации и показывали их на уроке. Если не хватало времени урока, у него был затеян кружок после уроков. Столярные, слесарные инструменты, паяльник и канифоль, микросхемы и транзисторы – мир, в котором жили его изучающие физику дети, за что были несказанно ему благодарны. Простите: изучающие «обучающиеся».
Это была не просто забава. Работы его детей не раз отмечались на выставках, занимали первые места. Он говорил мне о некоем изобретённом им приборе для непосредственного измерения электрического заряда. Это прибор переиначивал всю методику преподавания электростатики. В наших планах было найти в загашниках 410 гимназии сам этот прибор, составить описание и опубликовать его в печати, но сбыться этому, было не суждено.
Для Валерия Анатольевича, мне кажется, было важнее, когда ребенок мог отличить дюймовую резьбу от метрической, тиристор от транзистора, чем отчеканить без запинки формулировку Первого закона Ньютона. Такая физика! Ему важнее было развивать инженерно-технические и изобретательские навыки детей, которые, бог даст, вырастут в нечто серьёзное в ВУЗе и на производстве.
А вот оболтусов не терпел. Ему важнее был ребенок, который умеет работать не за страх, а за совесть. Иной троечник был ему дороже отличника. Здесь его суть! А всё остальное – тепловой шум, хаотические удары молекул! Когда я заговаривал с ним о ФГОСах, компетенциях, надпредметных модулях, метапредметных знаниях и прочих атрибутах, так называемого «современного» учителя, он просто, молча, стучал двумя пальцами себе по виску! Такая физика!
Его педагогика предельно соответствовала принципу природосообразности. Ему не надо было думать, как притянуть за уши политехническую направленность предмета, личностный подход, психолого-педагогиические особенности работы с правополушарниками (левшами), межпредметные связи, надпредметные знания, познавательную, воспитательную, развивающую задачу урока, и пр. Всё это он, по-видимому, считал от лукавого, и это правильно. Всё может быть заложено естественным образом в сам способ общения с учеником и способ работы учителя, когда главным в обучении становится человек, а не бумажка.
Почему так важны для ребёнка практические работы по физике? Существует очевидный разрыв между личным опытом ученика и знанием, которое должен передать ему учитель.
-«Сегодня мы будем изучать Закон радиоактивного распада!» - говорит учитель. А в сознании ученика, к чему это будет привязано? – Не важно?! Так и повиснет оно в воздухе. Такое непривязанное знание всегда схоластично, мертво, ибо лишено связи с питательной почвой личного опыта. У А.А. Окунева на это работали его мастерские, где ученик приходил к истине через внутренний (его собственный!) диалог, направляемый мастером в нужное русло. У Кораблёва – через практическую работу. Ничто не может заменить ребёнку ощущение тяжести гири в руке для понимания термина «вес тела». «Дать дело рукам, а потом подключить голову!» (А.А. Окунев) – С этого начинать изучение физики, а не с формулировки закона. С ощущений, которые даёт экспериментирование. Личное ощущение и есть фундамент знаний.
Посвятив себя «приборной» физике, он много ездил по стране, встречался с директорами и главными инженерами наших заводов и весьма болезненно воспринимал их сетования на острую нехватку в стране молодых талантливых инженеров, рабочих-золотые руки. Причину этого он видел в губительных недостатках физико-технического образования и в ВУЗах, и, конечно, в школе. Сокращение часов на курс физики, неразумные изменения в программах, изъятие такого предмета как труд во многих школах… Он отчётливо понимал, что за этим стоит судьба страны, её научно-технический потенциал. Некоторые считают, что достаточно десяти «головастиков» в стране, и они всё придумают, как надо. Они придумают, а делать-то, кто будет? – Простые инженеры и рабочие! А где их взять? Учитель на уроках физики подготавливает смену? Что его заставит это делать? Требования программ? Содержание выпускного экзамена? Да-к, ведь нет!
Трепетное отношение к физическому демонстрационному эксперименту, лабораторным урокам, самостоятельное экспериментирование учеников, как к истоку физической науки, было у него в крови. Он часто делился своим ужасом от посещения уроков некоторых учителей физики в качестве методиста ЛГИУУ. «Меловая» физика его просто бесила, неумение учителя поставить опыт, требующийся по программе, неумение работать с осциллографом, неумение «оживить» застоявшуюся электрофорную машину и прочие учительские «чудеса» на уроке его убивали. Всё это он считал, и не без основания, потерями катастрофическими для физико-технического образования, для страны в целом.
Ладно бы только это. Ты методист, перед тобой немерянное (словечко В.А.)поле для обучения учителей! Трудись без устали!
Однако поначалу малозаметные тектонические смещения акцентов в нынешней школе, смена ценностей в образовании учеников и оценке качества работы учителей, разумеется, не могли не затронуть его душу, воспитанную на иных идеалах.
Он же просто в это время делал своё дело, учил пусть небольшую группу детей уму-разуму, как считал нужным, наперекор всем ветрам, работая от противного. И в этом находил своё счастье, ибо делал дело, а не рейтинг.
Трудно представить себе, как он мог уживаться со всем этим. Надо же писать отчёты о работе, программы, конспекты уроков и пр. и пр.(!?) Без сокрушительных конфликтов здесь не обойтись! Да, жизнь его и не особенно щадила, и из АППО ему пришлось уйти. Стал заниматься проектированием и изготовлением приборов для демонстрационного и лабораторного школьного эксперимента по физике. В чём уж Валерий Анатольевич понимал толк, так это в школьном эксперименте. Получалось интересно, с использованием современной элементной базы. Однако и здесь не всё пошло гладко. Его наборы для демонстраций и лабораторных уроков оказались не востребованными. Проще покупать китайский, одноразовый, по сути, ширпотреб, а своё производство как-то не показалось привлекательным для министрерских.
Обратимся к нынешним критериям оценки работы учителя. Согласно им учитель Кораблёв занял бы самое последнее место в рейтинге. Нонсенс! Человек, который так любил своих детей и так много делал для них, так много знал и умел, - и последнее место. Можно сказать, человек сам выбрал себе это место. - Нет! Он не выбирал место, он выбрал то дело, которое он считал будет наиболее полезно для его воспитанников!
Последнее место… Скажите, тогда зачем нужна такая система оценки работы учителя? Она не нужна, она оказывается перпендикулярной к работе истинного учителя!
Чувство обиды за состояние образования в России ощущалось в нём в последние дни особенно сильно. Чувство, которое таково, что вслух его высказать никак не возможно! Для мужика гиперважно ощущать, что его дело общественно признано. Без трезвона, без наград, пусть молчаливо, но признано.
Это как у Лескова в «Левше»:
« — Мне бы, — говорит, — два слова государю непременно надо сказать.
— Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть что бы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся – внятно выговорил Левша, перекрестился и умер.
…Государю так и не сказали, а доведи они левшины слова в своё время до государя – в Крыму на войне с неприятелем совсем бы другой оборот был…»
Иль мы ждем войны, чтобы понять простые вещи?...
Вот, и Валерия Анатольевича уже с нами нет, а воз и ныне там!
Лермантов – Скрелин – Кораблёв – вот одна из непрерывающихся связей поколений, на которой зиждется российская методика преподавания физики. Каждый по своему и каждый в одном ключе с предыдущими! Это и есть признак культуры, а не просто кто-то что-то как-то. Методика физики, как явление культуры.
Лермантов – Скрелин – Кораблёв – а кто следующий? |
